Гамлет пробует описать исчезнувшие качества; он вглядывается в череп, вернее - вслушивается. Портрет умершего возникает в звуке его голоса, интонации речи. Мертвая голова как бы начинает светскую беседу, Гамлет отчетливо слышит эти обтекаемые пустяки: «Доброе утро, любезнейший милорд! Как поживает добрый милорд?»
Череп-придворный расхваливает лошадь другого любезнейшего придворного, рассчитывая на подарок.
А вот еще череп. Поэзия его портрета иная. Гамлет предполагает: умерший был юристом. Слышен скрипучий голос крючкотворца. Увертки, казуистика.
Перед Гамлетом еще один череп. Третий портрет написан лишь одними терминами. Особые выражения появляются в поэтическом словаре: акты по закладу земельной собственности, расписки, неустойки, двойные поручительства, возмещение возмещении, двойные сделки - это череп скупщика земель.
Портреты созданы жизненностью интонаций, характером профессионального лексикона. Подтекст Шекспира неотделим от текста. Образы писателя не наряд мысли, но ее плоть; она всегда материальна.
«Все мы живем во вселенной - об этом забывать не надо, - писал Маршак, - но кроме того, у каждого из нас есть более простой и определенный адрес - страна, область, город, улица, дом, квартира.
Наличие такого точного адреса может служить критерием, позволяющим отличать подлинную поэзию от претенциозной и поддельной».
Поэзия Шекспира всегда имеет адрес.
Исследователи шекспировского словаря уже давно обратили внимание на пристрастие поэта к непоэтическим выражениям. В восемнадцатом веке их вымарывали, как низменные; они казались непристойными для высокого жанра трагедии.
Каролина Сперджон сгруппировала метафоры, наиболее часто встречающиеся в речах датского принца. Они касаются садоводства и огородничества, еды, питья, болезней и лекарств, охоты, спорта, юриспруденции, фортификации, житейских дел различных людей - солдат, арестантов, бродяг, актеров, плотников, могильщиков. Гамлет знает, как возделывают землю, строят города, воюют на суше и на море; самые сложные понятия высказываются им в образах, связанных с обыденным существованием.
Обыденное существование нарушило свой естественный ход. Перед Гамлетом открывается картина искажения общественных и личных отношений. Он видит мир, напоминающий запущенный огород, где гибнет все живое, плодоносное. Властвуют те, кто похотлив, лжив, низмен.
Это - нестройный мир.
Тема смерти - одна из основных в трагедии - начинается значительно раньше кладбища; запах гниения исходит не только от черепа Йорика. Слова Марцелла:
«Что-то прогнило в королевстве датском» - справедливо цитировались много раз. Это важные слова. Государство - тюрьма гниет.
Метафоры гангрены, гниения, разложения заполняют трагедию.
Исследование поэтических образов показывает, что в «Гамлете» доминирует представление болезни, ведущей к смерти, разложению. Эта болезнь - невидима. Множество сравнений сопоставляет происходящее с внутренней опухолью, растущей, убивающей организм, но внешне еще не обнаруженной.
Времена «заплыли салом», как ожиревший бездельник. Это - болезненная тучность; уже трудно дышать, и сердце бьется тяжело, с перебоями.
Время у Шекспира не отвлеченное представление, а совокупность обстоятельств.
Все сошло с колеи, вышло из пазов - и нравственные связи, и государственные отношения. Все жизненные обстоятельства вывернуты. Эпоха круто свернула с пути; все стало болезненным и неестественным, как вывих.
Все поражено порчей.
Низменные плотские начала владеют людьми. Гнусность поступков прикрывается лживыми словами. Шекспир называет их раскрашенными. Клавдий говорит: щеки шлюхи так же уродливы под белилами и румянами, как «мои дела по сравнению с моими раскрашенными словами».
Искусство подмалевки скрывает картину подлинной жизни. Если стереть ретушь, можно увидеть, что суть происходящего не только не сложна, но просто удивительна своей несложной обыкновенностью. Духовность и душевность - только раскрашенные слова, а на деле все просто. Проще, нежели у животных.
Гертруда забыла умершего мужа через два месяца после его смерти. «Зверь, лишенный дара мыслить, печалился бы больше». Но даже это сравнение кажется Гамлету сложным и возвышенным, он ищет более наглядное и обыденное - королева Дании вступила в новый брак «прежде, чем износились башмаки, в которых она шла за телом моего бедного отца, - вся в слезах, как Ниобея».
Подмалевка изображала скорбь Ниобеи, а на деле женская верность обладает меньшей прочностью, нежели подметки.
Новая свадьба последовала так быстро, потому что «жаркое, не съеденное на поминках, пошло в холодном виде на свадебные столы». Эта спешность вызвана попросту экономическими соображениями: еда могла протухнуть, вот и поторопились со свадебным пиром. Желание подешевле сготовить угощение - существеннее совести.
Сравнение воздействует контрастом. Сопоставление картинных слез Ниобеи и еще непрохудившихся подметок сбивает границы возвышенного и низменного. Ложь проявляется в мнимо-возвышенных формах, а истинное положение - сугубо прозаично. В этом художественный смысл множества метафор, выражающих мысли Гамлета. Все в королевстве - от идеи власти до морали - низводится этим сравнением к физиологической простоте животных инстинктов или уличному сквернословию.
Государственный переворот, осуществленный Клавдием, - обычная уголовщина; это даже не захват власти, а мелкая кража. Корона Дании - символ величия власти - для короля, подобного Клавдию, лишь ценный предмет, вещь, которую можно украсть, как и всякую другую, если она плохо лежит: стянуть, чтобы потом содрать за нее подороже. Гамлет старается высказать эту мысль как можно яснее, сделать наглядным понимание Клавдием природы власти. Нынешний муж Гертруды «жулик, стащивший государственную власть, укравший с полки драгоценную корону и спрятавший ее в карман!»
Некогда священнослужители возлагали венец на главу государя, и особа его становилась неприкосновенной. Теперь корону стащил вор и упрятал в карман. Там она и находится вместе с табаком, складным ножом и неоплаченным счетом из харчевни. То, что произошло, - не государственный переворот, а мокрое дело.
Поэзия доводит прозаичность метафор до пародии. Но так как предметом пародии являются наиболее дорогие для Гамлета жизненные связи, то это - трагическая пародия.
«В чем моя вина, что ты смеешь обвинять меня так громко и грубо?» - спрашивает Гертруда.
Гамлет отвечает, что ее проступок «лишает брачный союз души и превращает сладчайшую веру в набор слов».
Человеческие отношения обездушены.
В «Короле Лире» герцог Альбанский говорит: жизнь движется к тому, «что люди станут пожирать друг друга, как чуднща морские». |