|
С высот холма смотрел я в мирный дол,
Откуда эхо с чьей-то скорбью дальной
В одно сливалось. Я на стон пошел
И вот - увидел девы лик печальный:
Она ломала перстень обручальный,
Рвала письмо на части за письмом
И бурей слез смущала все крутом.
Простой убор, сплетенный из соломы,
От солнца защищал ее черты;
В них сквозь туман печали и истомы
Виднелся отблеск прежней красоты.
Недавних дней увядшие цветы
Еще не скрыло злого горя бремя;
Работы юности не стерло время.
К глазам своим порою подносила
Она расшитый буквами платок,
И заставляла течь страданья сила
На шелк узорный горьких слез поток.
Читала вновь узоры лживых строк
И изливала горечь чувств мятежных
То в тяжких стонах, то во вздохах нежных.
Порой, как будто небу угрожая,
Ее глаза темнели, как гроза;
Порою, ничего не выражая,
Глядели в землю бедные глаза;
И вдруг опять сверкала в них слеза,
Иль взор они рассеянно кидали -
То здесь, то там раздумчиво блуждали.
Убранство кос, невольный беспорядок -
К себе небрежность выдавали в ней;
Вдоль бледных щек вились одни из прядок;
Другие, сеткой схвачены плотней,
Не вырывались из тюрьмы своей,
Хотя тяжелый узел их небрежно
Едва завязан был рукою нежной.
Она кидала прочь в речные недра
Безделок тьму, янтарь, жемчуг, хрусталь,
И влагу слез примешивала щедро
Ко влаге струй безмерная печаль.
Порой монарху так щедрот не жаль
Для роскоши, что все иметь желает,
И жаль для нищеты, что умоляет.
Она, вздохнув, кидала вглубь теченья,
Перечитав, записок нежный пыл;
Ломала дорогие украшенья
И их, как в гроб, бросала в вязкий ил.
И письма те, чью тайну воск хранил,
Она достала, писанные кровью,
Обернутые в мягкий шелк с любовью.
Целуя их, в слезах она твердила:
"Кровь нежных клятв! О, ты здесь лжешь сама!
Да; не были б и мрачные чернила
Черней, чем лжи твоей преступной тьма!"
Тут, вне себя, порвав листки письма, -
Их содержанье превратила дева
В ничто своей несдержанностью гнева.
Почтенный человек, что знал когда-то
Иную жизнь, здесь пас свои стада.
В придворной суете он жил богато,
Но кинул свет и проводил года,
Следя, как дней сплывает череда.
Он, к бедной деве полон состраданья,
Хотел узнать, о чем ее рыданья.
|
|
Он взял свой посох, сел невдалеке
И стал просить бедняжку - без смущенья,
Коль в силах он помочь ее тоске,
Открыть ему причину огорченья.
Он рад ей дать, чем может, облегченье;
Заране для нее отказа нет:
Ведь доброта - преклонных свойство лет.
Она в ответ: "Отец почтенный мой,
Вы видите несчастное созданье.
Но не от лет я сделалась такой:
Увы, меня состарили страданья!
Могла б я быть цветком очарованья,
Когда б души не отдала, любя
Другого много больше, чем себя!
"Но горе мне! Вняла я лести сладкой,
Красавца соблазнительным речам.
Как был хорош он! Все глаза украдкой
Приковывал восторг к его чертам.
Когда любовь утратила свой храм,
Он, верно, избран был служить ей кровом,
Подняв ее обожествленьем новым.
"О темный шелк кудрей! О красота!
Ласкало их зефира дуновенье,
Когда ж они свевались на уста,
То лаской было их прикосновенье.
Его увидеть было - упоенье,
И на земле здесь воплощалось в нем,
Что может рай в сиянье дать своем.
"Лица едва коснулась возмужалость,
И пробивался Феникса <*> пушок,
Чуть оттеняя бархатную алость
Из-под него сквозивших нежных щек.
Но лик его сильнее этим влек;
Вставал вопрос: что больше сердцу мило -
Так, как теперь, иль как недавно было?
"Он был учтив, как и хорош собою;
Но хоть на вид и мягок и стыдлив,
Немедленно сумел бы стать грозою,
Задень его мужчина, оскорбив, -
Грозой, чей в мае так хорош порыв!
И юность в нем уменье быть суровым
Таила под пленительным покровом.
"Как ездил он! Казалось, гордый конь
Ему повиновался с наслажденьем.
"Вот ход! Вот лет! Вот сила! Вот огонь!
Преграды все берет без затрудненья!" -
Тут многие пускались в рассужденья:
От ездока ль заимствовал он пыл,
Иль от коня наездник лучше был?
"Но вскорости сходились все решенья:
Не конь - ему, а он, наоборот,
Нисколько не нуждаясь в украшенье,
Всему, к чему коснется, придает
Невольный блеск особенных красот;
Он украшенья затмевал красою,
А недостатки - скрашивал собою.
"Владел он красноречьем вдохновенно:
Заговорит - уж ждет его успех.
Он знал слова, чтоб превратить мгновенно
Улыбку в слезы, слезы в звонкий смех;
Смутить ли, убедить - умел он всех.
В ловушку воли - думы, чувства, страсти
Поймав, умел в своей держать он власти.
|