|
"А если так охотничьей забавой
Ты увлечен, - гонись, - вот мой совет, -
За робким зайцем, за лисой лукавой,
За ланью, - у нее отваги нет;
Преследуй, от собак не отставая,
Пугливых тварей, на коне летая.
"Когда косого ты вспугнешь, заметь,
Как он, бедняга, ветер обгоняет,
Опасность думая преодолеть,
Кружит, на тысячу ладов петляет, -
Чтоб множеством запутанных ходов,
Как в лабиринте, с толку сбить врагов.
"То в стадо он овечье устремится,
Чтоб обмануть собачий тонкий нюх,
То в норках кроличьих он притаится,
Чтоб лай затих, ему терзавший слух;
То в стадо замешается оленье;
Опасность ум внушает, страх - уменье.
"Так заяц, запах свой смешав с чужим,
Сбивает с толку псов, им сбавив пыла;
Открыв ошибку хоть с трудом большим,
Те глоток не щадят, затихших было;
Им эхо вторит, словно голоса
Другой охоты полнят небеса.
"Меж тем вдали бедняга на горушке,
Тревожно напрягая слух, стоит
На задних лапках, навостривши ушки;
И вот он слышит - громкий лай звучит.
Теперь больным подобен он, смятенный,
Что звон вдруг услыхали похоронный.
"Несчастный, весь промоченный росой,
Туда, сюда кидается в тревоге;
От шороха, от тени - сам не свой;
Ему царапает терновник ноги:
Несчастных многие топтать непрочь;
Никто не хочет павшему помочь.
"Лежи и выслушай еще немного;
Нет, не противься, встать тебе не дам.
Хоть не к лицу мне, поучаю строго,
Чтоб вепря гнать ты расхотел бы сам.
И так и эдак, всячески толкую:
Любовь обдумает беду любую.
«На чем прервала речь я?» - «Ни на чем!
Пусти меня! - он молвит. - Вот все речи:
Проходит ночь». Она ему: «"Что в том?» -
«Друзья, - он молвит, - ждут со мною встречи;
Во тьме легко упасть». Она в ответ:
"Чтоб видеть, нужен ли желанью свет?
"А если упадешь, так, несомненно,
Земля заставила тебя упасть,
Чтоб поцелуй сорвать: добычей ценной
Научены и честные украсть;
Диану губ твоих соблазн тревожит:
Поцеловав, обет нарушить может.
"Понятно, почему так ночь темна:
То Цинтия, <*> пристыжена, затмилась,
Пока природа не осуждена
За то, что, формы с неба скрав, потщилась
Тебя создать, как вызов небесам,
К стыду луне, и солнцу, и звездам.
"Подкуплены с тем Парки ею были,
Чтоб, дивный труд природы исказив,
Пороком совершенство осквернили,
Болезни с красотою совместив,
Ее подвергнув беспощадной власти
Безумных мук, бессмысленных несчастий.
"Горячки, лихорадки, буйный бред,
Отрава жизни, язва моровая,
Мозг иссушающий недуг, что вред
Приносит тяжкий, кровь разгорячая,
Отчаянье и скорбь природе мстят
За то, что так прекрасен ты на взгляд.
|
|
"Малейшая болезнь в борьбе неравной
Одолевает красоту тотчас;
И цвет и свет, все, чем еще недавно
Мог восхищаться беспристрастный глаз,
Мгновенно меркнет, гибнет, исчезает,
Как горный снег под знойным солнцем, тает.
"Наперекор Невинности скупой,
Монахини бесстрастью и весталки,
Желающим уменьшить род людской
И утвердить закон бесплодья жалкий, -
Ты щедрым будь: маяк в ночи горит,
И, в мир светя, он масла не щадит.
"Что плоть твоя? Не алчная ль могила,
Потомство поглотившая твое?
Оно бы рождено, конечно, было,
Не ввергни ты его в небытие.
Мир станет презирать тебя отныне:
Его надежду ты убил в гордыне.
"Так губишь ты себя в себе самом,
Зло - хуже всех междоусобных браней,
Убийства сына извергом-отцом,
Самоубийств и прочих злодеяний.
Ржа разъедает скрытый клад; дает
Деньгам расти свободный оборот".
Адонис молвил: "Ты опять к злосчастной
Вернулась теме, праздной и пустой!
Напрасно дан мой поцелуй; напрасно
С теченьем борешься; клянусь я тьмой,
Кормилицей желанья черноликой,
Ты опостылела мне речью дикой.
"Будь у тебя сто тысяч языков
И каждый превзойди язык твой льстивый,
Прельстительных не слышал бы я слов,
Чарующих, как песнь сирены лживой;
Знай, сердце чутко слух мне сторожит:
Фальшивый звук в него не залетит.
"Оно не даст гармонии обманной
Проникнуть в грудь мою, в мой мир смутив,
Отнять покой у сердца невозбранно,
Его в опочивальне истомив.
Оно не хочет, нет, стонать глубоко,
Но крепко спит, пока спит одиноко.
"В твоих речах что не отверг бы я?
Порой мы к злу идем стезею гладкой;
Нет, не любовь, повадка лишь твоя
Всем раскрывать объятья - вот что гадко.
Иль это, чтоб потомство порождать?
Не странно ль в сводню разум обращать!
"Любовь на небо землю променяла,
Лишь сладострастье насыщать себя,
Под именем ее и видом, стало
Румяной красотой, ее губя,
Им опороченную, беспощадно,
Как зелень губят гусеницы жадно.
«Любовь - что солнце за дождем вослед;
Что буря вслед за солнцем - сладострастье.
Весна любви всегда свежа; расцвет
Погубит сластолюбия ненастье.
Любовь вся - правда; сладострастье - лжет;
Воздержна та; объевшись, это мрет. <**>
"Сказать бы больше мог я, но не смею:
Оратор молод, тема же стара.
С досадой в сердце, со стыдом немею
И ухожу в печали я, - пора.
Твоим речам распущенным внимая,
Пылают уши, грех мой выдавая».
Тут из прекрасных вырвался он рук,
К ее груди его прижавших нежно,
И устремился через темный луг,
Венеру бросив грустной безнадежно;
Как светлая звезда, упав с небес,
Так он в ночи из глаз ее исчез.
|