| |
Сцена 4
Тарс. Зала в доме правителя.
Входят Клеон, правитель Тарса, Дионисса и другие.
Клеон
Не отдохнуть ли здесь нам, Дионисса,
Чтобы в рассказах о чужих несчастьях
Найти забвенье собственных невзгод?
Дионисса
Мы этим только бы раздули пламя.
Кто сроет холм растущий, тот увидит,
Что рядом он повыше холм вознес, -
И то же с нашей скорьбью, муж мой бедный:
Хоть нам она слезами взор туманит,
Подрежешь куст - он только выше станет.
Клеон
О Дионисса,
Как может алчущий молчать о пище?
Как он, голодный, может голод скрыть?
Мы произносим наши пени вслух,
Мы слезы льем и переводим дух,
Чтобы о нашей боли крикнуть громче
И к небесам о помощи воззвать,
Где боги спят, меж тем как твари страждут.
О долгих муках расскажу и я,
А ты слезами поддержи меня.
Дионисса
Готова всей душой.
Клеон
Вот город Тарс, в котором я правитель,
Царило в нем когда-то изобилье,
По улицам богатство разливалось,
И целовались башни с облаками,
И вид их чужеземцев изумлял.
Служа друг другу как бы зеркалами,
Нарядны, чванны были горожане.
Под яствами у них столы ломились,
И гости меньше ели, чем дивились.
В таком была загоне нищета,
Что словом «помощь» брезгали уста.
Дионисса
Все это так.
Клеон
Но вот на что способно небо: ныне
Те рты, которым было мало всех
Плодов земли, и воздуха, и моря, -
Сколь ни были обильны их дары, -
Как рушатся дома от запустенья,
Иссохли от того, что не жуют.
То небо, что двумя годами раньше,
Не знало, чем себя пощекотать,
Теперь бы радо было корке хлеба.
Та мать, что, пичкая своих детей,
Все лакомства невкусными считала,
Готова малышей своих сожрать.
Так зубы голода остры, что мечут
Супруги жребий, кто из них другому
Жизнь удлинит, покончив сам с собой.
Тут плачет именитый горожанин,
Там - горожанка. Голодом убитых
Похоронить нет сил у тех, кто жив.
Не прав ли я?
Дионисса
Свидетели тому
Наш бледный вид и впалые глаза.
Клеон
О, пусть наш вопль услышат города,
Что жадно пьют из чаши изобилья
Ее услады, роскошь и порок,
Чтобы не стал их роком Тарса рок.
Входит вельможа.
Вельможа
Где господин правитель?
|
|
Клеон
Он здесь.
Скажи, с каким ты горем к нам спешишь?
Вестей отрадных мы не ожидаем.
Вельможа
С прибрежья видно много кораблей,
Сюда держащих путь под парусами.
Клеон
Я так и знал.
Беда одна не ходит никогда:
Она всегда наследницу приводит.
Воспользовавшись нашим злополучьем,
Одна из ближних стран свои войска
На те суда, должно быть, погрузила,
Чтобы разбить и без того разбитых
И надо мной, несчастным, одержать
Бесславную, дешевую победу.
Вельможа
Не думаю. Судя по белым флагам,
Они несут нам мир и не врагами,
А покровителями станут нам.
Клеон
В твоих словах невежество сквозит:
Обманщики честнее всех на вид.
Но что угодно пусть они несут -
Чего бояться нам?
Наполовину мы уже в могиле,
А ниже пасть нельзя. Пусть нам объявит
Начальник их, откуда прибыл он,
Чего он хочет.
Вельможа
Я иду за ним.
Уходит.
Клеон
Раз это друг, то другу наш привет,
А от врага у нас защиты нет.
Входит Перикл со свитой.
Перикл
Правитель, пусть тебе не режут глаз,
Как маяка тревожные огни,
Ни наша численность, ни мощный флот;
Узнали в Тире мы про ваше горе,
Здесь видели на улицах его,
И наша цель - не ваши слезы множить,
А тяжесть вашей ноши облегчить.
Наш флот, пожалуй, мог напомнить вам
Троянского коня, в котором были
Сокрыты кровожадные враги
Но вам он всем насущный хлеб везет
И к жизни умирающих вернет.
Все
Пусть боги Греции тебя хранят!
Мы за тебя молиться будем!
Падают на колени.
Перикл
Встаньте!
Мы не почета ищем, а любви
И для судов и для людей приюта.
Клеон
О, если кто-нибудь вас не приветит
И вам неблагодарностью воздаст
Хотя бы в мыслях, будь то наши жены,
Иль дети, иль мы сами, - гнев богов
И смертных покарай такое зло!
Но этому не быть вовек, надеюсь.
Добро пожаловать и в Тарс и к нам!
Перикл
Спасибо. Сядем пировать. Быть может,
Свой гнев на милость небо переложит.
Уходят.
|
