|
Марк
Вы, скорбные, народ и дети Рима, Разъятые враждой, как стая птиц, Рассеянная вихрями и бурей, О, дайте научить вас, как собрать В единый сноп разбитые колосья И в плоть одну разрозненные члены, Чтоб сам себе не стал отравой Рим И он, пред кем склоняются держаны, В отчаянье, как жалкий отщепенец, Постыдно не покончил сам с собой. Но, если иней старости, морщины Свидетельство об опыте нелживом, Не убедят вас выслушать меня,
(Люцию)
Друг Рима, говори. Как встарь наш предок,[45] Когда торжественно повествовал Дидоне скорбной и больной любовью О ночи мрачной, пламенной, когда Лукавый грек взял Трою у Приама, Скажи, какой Синон[46] нас обольстил, Кто ввез машину, нашей Трое - Риму Гражданскую тем рану нанеся. Не камень сердце у меня, не сталь; Заговорю ль о горьких наших бедах, Потоки слез затопят красноречье, Прервав правдивый мой рассказ в тот миг, Когда он должен захватить вниманье И вызвать сострадание у вас. Вот вождь, за ним рассказ: от слов его В вас сердце содрогнется и заноет.
Люций
Итак, друзья, да будет вам известно: Проклятые Деметрий и Хирон Вот кто зарезал цезарева брата, Кто нашу изнасиловал сестру. За их вину казнили наших братьев, Презрев отца их слезы и лишив Руки, сражавшейся за Рим достойно, Его врагов в могилу отправлявшей. И, наконец, и сам я изгнан был. За мной ворота затворились; плача, Пошел просить о помощи врагов. В моих слезах вражда их потонула, Объятья их раскрылись для меня. Отверженный, да будет вам известно, Я охранял ценою крови Рим И меч врага от Рима отводил, Сталь направляя в грудь свою отважно. Вы знаете, я хвастать не люблю; Мои рубцы порукой в том, хоть немы, Что мой рассказ и точен и правдив. Довольно! Слишком я и так отвлекся Хвалой себе недолжной. О, простите! Нет друга - сами хвалим мы себя.
Марк
Черед за мной. Смотрите, вот ребенок:
(указывая на ребенка, которого держит на руках слуга)
Им разрешилась Тамора; он ею От мавра нечестивого рожден, Зачинщика, творца всех этих бедствий. Мерзавец жив; здесь, в доме Тита, он И это подтвердит, как ни преступен. Решите, мог ли Тит не отомстить За несказанные обиды эти, Их ни один бы смертный не стерпел! Узнав всю правду, римляне, судите! В чем погрешили - укажите нам; И с места, где нас видите сейчас, Андроников несчастные остатки, Мы об руку низринемся вдвоем И, раздробив себе мозги о камни, Положим роду нашему конец. Ответьте, римляне; скажите слово И с Люцием мы броситься готовы.
Эмилий
Сойди, сойди к нам, муж почтенный Рима, И за руку к нам цезаря снеди: Наш цезарь - Люций; в том я убежден: Единогласно будет избран он.
Все
Привет, о Люций, повелитель Рима!
|
|
Марк
Ступайте в дом Андроника печальный
(Слугам.)
Безбожного сюда тащите мавра, Чтоб к страшной смерти присудить его, За жизнь преступную его карая.
Слуги уходят. Люций, Марк и другие спускаются.
Все
Привет, о Люций наш, правитель Рима!
Люций
Благодарю. Когда б я мог так править, Чтоб Рим от горя и от слез избавить! Но дайте срок мне, римляне: природой Тяжелый долг возложен на меня. Посторонитесь. - Дядя, подойди Прощальную слезу на труп пролить.
(Целует Тита.)
Горячий поцелуй устам холодным И слезы на лице окровавленном Вот сына верного последний долг!
Марк
Слезу слезой, лобзание лобзаньем Брат на устах здесь возместит тебе. О, будь число их, должных мной, несметно И бесконечно, - расплачусь за все!
Люций
Поди сюда, учись у нас, мой мальчик, Как слезы лить. Тебя твой дед любил. И на коленях все качал, бывали, И песнею баюкал на груди; И он тебе рассказывал немало, Что твоему младенчеству пристало. Из уваженья к этому, с любовью Пролей слезинки от своей весны, Как требует того закон природы: Друг должен с другом разделить невзгоды. Простись же с ним, предай его могиле И, долг отдав ему, расстанься с ним.
Люций Младший
О дедушка! Желал бы я всем сердцем Сам умереть, чтоб только ты был жив! Отец, мне слезы говорить мешают, Рыданья душат, лишь раскрою рот.
Входят слуги с Ароном.
Один из римлян
Андроники, конец страданьям вашим! Произнесите приговор злодею, Виновнику событий роковых.
Люций
По грудь заройте в землю, не кормите: Пусть бесится, вопит о пище он; Кто, сжалившись над ним, ему поможет, Умрет за это. Вот наш приговор. Смотрите, чтоб зарыт был в землю прочно.
Арон
Но что ж во мне замолкли гнев и ярость? Я не ребенок, чтоб с мольбой презренной Покаяться в содеянном мной зле. Нет, в десять тысяч раз еще похуже Я б натворил, лишь дайте волю мне. Но, если я хоть раз свершил добро, От всей души раскаиваюсь в этом.
Люций
Пусть тело цезаря друзья возьмут, Чтоб схоронить его в отцовском склепе, Отца же моего с сестрою должно В гробницу родовую поместить. А что до Таморы, тигрицы злобной, Ни трауром, ни чином погребальным, Ни похоронным звоном не почтить, Но выбросить зверям и хищным птицам: Жила по-зверски, чуждой состраданья, И вызывать не может состраданья. Пусть правосудие свершат над мавром, Он бедам всем начало положил. Затем в стране мы учредим порядок, Чтоб не пришла от дел таких в упадок.
Уходят.
|