| |
Сцена 1
Венеция. Улица.
Входят Родриго и Яго.
Родриго
Не говори. Мне очень неприятно,
Что ты, распоряжаясь, как хозяин,
Моими деньгами, об этом знал.
Яго
Ах, чорт! Не слушаете вы...
Ну, если мне когда такое снилось,
Гнушайтесь мной.
Родриго
Ты говорил, его ты ненавидишь.
Яго
Ну, презирайте, если лгу. Хотели
Меня к нему устроить лейтенантом.
Три знатных гражданина хлопотали.
Клянусь, я знаю, что я сто́ю места,
Но он, считаясь только с личной спесью.
Высокомерно встретил их исканья
Надутыми военными словами;
И, наконец,
Ходатаев моих отверг, сказав:
«Уже себе я выбрал офицера».
А кто такой?
Конечно, это вычислитель [1] славный,
Микеле Кассио, некий флорентинец,
Влюбленный до смерти в одну красотку;
В бой никогда не вел он эскадрона,
И отрой военный он не лучше знает,
Чем пряха. Лишь солдатская словесность.
Любой сановник в тоге рассуждает
О ней не хуже. Болтовня без дела -
Вот доблесть вся его. Но он был выбран.
А мне, кто на главах Отелло дрался
На Кипре, на Родосе, в землях разных,
Языческих и христианских, мне
Нос перерезал вычислитель, счетчик!
Он лейтенантом будет, - в добрый час! -
А я, мой бог, лишь прапорщиком Мавра.
Родриго
Скорей я был бы палачом его.
Яго
Что делать! Это зло военной службы;
По дружбе, по запискам производство,
Не так, как прежде, где второй за первым
Шел по порядку. Ну, судите сами,
Имею ль повод Мавра я любить
И жаловать?
Родриго
Чего ж служить ему?
Яго
Спокойны будьте,
Против него я службу обращу,
Не всем быть господами и не всем
Иметь слуг верных. Много есть, заметьте,
Холопов преданных, низкопоклонных,
Что любят раболепную неволю,
Теряют силы, как осел господский,
За корм. Когда состарятся, их гонят.
Хлестать бы честных слуг! Но есть другие -
Повадкой, видом выражают верность,
Сердца же про себя они хранят:
Лишь мнимо служат господам своим
И наживаются. А оперятся -
Себе уж угождают. Толк в них есть.
И вот таким считаю я себя,
И потому -
Как верно то, что вас зовут Родриго,
Будь Мавром я, уж Яго бы я не был.
Служа ему, служу и сам себе
И видимостью долга и любви
Я собственные цели прикрываю.
Ведь если внешним знаком показать
Природу и лицо моей души,
Наружно проявив их, скоро сердце
В руках таскать я буду, чтобы галки
Его клевали. [2] Я тогда - не я.
|
|
Родриго
Какой счастливец этот толстогубый! [3]
Уж если тут везет...
Яго
Отца будите,
Гонитесь вслед за ним! На площадях
Ославьте и родных ее сзывайте!
Раз в благодатной он стране живет -
Язвите мухами его; раз счастлив -
Его блаженство так вы затравите,
Чтоб полиняло.
Родриго
Здесь дом ее отца; звать буду громко.
Яго
Да, с воплями ужасными и с воем,
Как будто в людном городе внезапно
Возник пожар.
Родриго
Эй, эй, Брабанцио, синьор Брабанцио!
Яго
Синьор, проснитесь: воры, воры, воры!
Смотрите, цел ли дом, и дочь, и деньги?
Эй, воры, воры!
Брабанцио показывается наверху в окне.
Брабанцио
Что за причина бешеного шума?
В чем дело здесь?
Родриго
Семейство ваше дома все, синьор?
Яго
Ворота заперты?
Брабанцио
Что за вопросы?
Яго
Чорт! Вы ограблены! Стыд! Одевайтесь!
Разбито сердце, пол-души пропало!
Сейчас, сию минуту, старый черный
Баран овечку вашу кроет... Ну же,
Храпящих граждан звоном разбудите,
Иль чорт вас в деда превратит, пожалуй!
Вставайте, говорю!
Брабанцио
С ума сошли вы!
Родриго
Мой голос знаете, синьор почтенный?
Брабанцио
Кто вы такой?
Родриго
Зовут меня Родриго.
Брабанцио
Худший гость!
Я запретил тебе под дверью шляться.
Я прямо ведь сказал тебе, что дочь
Моя не для тебя. Теперь, в безумье
За ужином упившись крепких вин,
Набравшись злобной наглости, пришел
Покой тревожить мой.
|
[1]