|
Сцена 2
Там же. Зал для приемов в замке. Трубы. Входят король, королева, Гамлет, Полоний, Лаэрт, Вольтиманд, Корнелий, придворные и свита
Король
Хоть смертью брата Гамлета родного Полна душа и всем нам надлежит Печалиться, а королевству в скорби Избороздить морщинами чело, Но ум настолько справился с природой, Что надо будет сдержаннее впредь Скорбеть о нем, себя не забывая. С тем и решили мы в супруги взять Сестру и ныне королеву нашу, Наследницу военных рубежей,[5] Со смешанными чувствами печали И радости, с улыбкой и в слезах. При этом шаге мы не погнушались Содействием советников, во всем Нам давших одобренье. Всем спасибо. Второе. Королевич Фортинбрас, Не чтя нас ни во что и полагая, Что после смерти братниной у нас Развал в стране и все в разъединенье, Возмнил такое о своей звезде, Что надоел нам, требуя возврата Потерянных отцовых областей, Которые достал себе по праву Наш славный брат. Вот вкратце что о нем. Теперь о нас и сущности собранья. Тут нами извещается в письме Король норвежцев, дядя Фортинбраса. По дряхлости едва ли он слыхал О замыслах племянника. Мы просим Пресечь их в корне, так как войско сплошь Из подданных его и их содержат На счет казны. Письмо мы отдаем Вам, добрый Вольтиманд, и вам, Корнелий. Свезите старцу-королю поклон. Мы вам не расширяем полномочий. Держитесь в совещаньях с ним границ, Дозволенных статьями. Поезжайте. Готовность докажите быстротой.
Корнелий и Вольтиманд
Здесь, как и всюду, мы ее докажем.
Король
Не смеем сомневаться. Добрый путь!
Вольтиманд и Корнелий уходят.
Итак, Лаэрт, что нового услышим?[6] Шла речь о просьбе. В чем она, Лаэрт? С чем дельным вы б ни обратились к трону, Всегда добьетесь цели. Мы ни в чем Вам не откажем и пойдем навстречу. Не больше ладит с сердцем голова, Для пользы рта не больше служат руки, Чем датский трон – для вашего отца. Что вам угодно?
Лаэрт
Дайте разрешенье Во Францию вернуться, государь. Я сам оттуда прибыл для участья В коронованье вашем, но, винюсь, Меня опять по исполненье долга Влекут туда и мысли и мечты. С поклоном хлопочу о дозволенье.
Король
Отец пустил? Что говорит Полоний?
Полоний
Он вымотал мне душу, государь, И, сдавшись после долгих убеждений, Я нехотя его благословил. Благоволите разрешить поездку.
|
|
Король
Ищите счастья; в добрый час, Лаэрт. Как вздумаете, проводите время. Ну, как наш Гамлет, близкий сердцу сын?
Гамлет (в сторону)
И даже слишком близкий, к сожаленью.
Король
Опять покрыто тучами лицо?
Гамлет
О нет, напротив: солнечно некстати.[7]
Королева
Ах, Гамлет, полно хмуриться, как ночь! Взгляни на короля подружелюбней. До коих пор, потупивши глаза, Следы отца разыскивать во прахе? Так создан мир: что живо, то умрет И вслед за жизнью в вечность отойдет.
Гамлет
Так создан мир.
Королева
Что ж кажется тогда Столь редкостной тебе твоя беда?
Гамлет
Не кажется, сударыня, а есть. Мне «кажется» неведомы. Ни мрачность Плаща на мне, ни платья чернота, Ни хриплая прерывистость дыханья, Ни слезы в три ручья, ни худоба, Ни прочие свидетельства страданья Не в силах выразить моей души. Вот способы казаться, ибо это Лишь действия, и их легко сыграть, Моя же скорбь чуждается прикрас И их не выставляет напоказ.
Король
Приятно видеть и похвально, Гамлет, Как отдаешь ты горький долг отцу. Но твой отец и сам отца утратил, И так же тот. На некоторый срок Обязанность осиротевших близких Блюсти печаль. Но утверждаться в ней С закоренелым рвеньем – нечестиво. Мужчины недостойна эта скорбь И обличает недостаток веры, Слепое сердце, пустоту души И грубый ум без должного развитья. Что неизбежно и в таком ходу, Как самые обычные явленья, Благоразумно ль этому, ворча, Сопротивляться? Это грех пред небом, Грех пред умершим, грех пред естеством, Пред разумом, который примирился С судьбой отцов и встретил первый труп И проводил последний восклицаньем: «Так быть должно!» Пожалуйста, стряхни Свою печаль и нас считай отныне Своим отцом. Пусть знает мир, что ты – Ближайший к трону и к тебе питают Любовь не меньшей пылкости, какой Нежнейший из отцов привязан к сыну. Что до надежд вернуться в Виттенберг[8] И продолжать ученье, эти планы Нам положительно не по душе, И я прошу, раздумай и останься[9] Пред нами, здесь, под лаской наших глаз, Как первый в роде, сын наш и сановник.
Королева
Не заставляй меня просить напрасно. Останься здесь, не езди в Виттенберг!
|