| |
Кассий
Ты прав;
И люди горько сетуют на то,
Что нет зеркал, в которых ты бы мог
Увидеть все достоинства свои
Сокрытые. Как много лучших римлян
(За исключеньем Цезаря), вздыхая
Под игом этих дней и говоря
О Бруте, сожалеют, что событий
Не видит ясным взором честный Брут.
Брут
Во что меня вовлечь ты хочешь, Кассий,
Советуя мне то в своей душе
Искать, чего там нет?
Кассий
Так приготовься слушать, добрый Брут,
И раз ты знаешь, что себя увидеть
Лишь в отраженье можешь, то тебе
Я - зеркало твое - открою скромно,
Чего ты о себе не знаешь сам.
Мой милый Брут, не будь со мной опаслив.
Конечно, если площадным шутом
Меня считаешь ты, всегда готовым
Кому попало пошло клясться в дружбе,
И знаешь, что, в доверье к людям втершись,
Я их потом позорю; или знаешь,
Что я со всяким сбродом откровенен,
Когда пирую, - берегись меня.
За сценой радостные клики.
Брут
Что значат эти клики? Я боюсь -
Народ венчает Цезаря.
Кассий
Боишься?
Так, значит, этого не хочешь ты?
Брут
Да, не хочу, хотя люблю его.
Но для чего меня ты держишь тут?
Что ты желаешь мне доверить? Если
О благе общем речь идет, поставь
Честь пред одним, смерть пред другим зрачком, -
Мой взгляд равно к обеим отнесется.
И пусть настолько боги мне помогут,
Насколько честь люблю я больше жизни.
Кассий
Как твоего лица черты, известна
В тебе мне эта добродетель, Брут.
Как раз о чести речь я и веду.
Какого мненья ты и остальные
Об этой жизни - знать я не могу;
Но для меня жить в страхе пред созданьем,
Мне равным, - это то же, что не жить.
Мы родились свободными, как Цезарь,
И вскормлены мы так же, как и он,
И так же выносить способны стужу.
Когда однажды в берегах своих
Ярился Тибр, в холодный, бурный день, -
Мне Цезарь крикнул: «Ты дерзнешь ли, Кассий,
Со мною в гневный броситься поток
И переплыть его?» - Я в тот же миг,
Как был, не раздеваясь, прыгнул в воду
И предложил ему поплыть за мной.
Он так и сделал. Бушевали волны.
Наотмашь мы их били, разгоняли
И против их напора грудью шли.
Но, не доплыв до берега, вдруг Цезарь
Вскричал: «На помощь, Кассий, я тону!»
И, как Эней, великий предок наш,
Из стен горящей Трои на плечах
Анхиза вынес, я из тибрских волн
Спас Цезаря. И этот человек
Стал богом ныне, между тем как Кассий,
Ничтожное созданье, спину гнет,
Чуть лишь ему кивнет небрежно Цезарь!
В Испании болел он лихорадкой;
В часы припадков, помню, видел я,
Как он дрожал: да, этот бог дрожал!
От губ его бежала кровь трусливо;
Тот взор, который мир ввергает в трепет,
Затмился; и я слышал, как он стонет, -
Тем голосом, которому внимает
Весь Рим, записывая каждый звук, -
Увы, он восклицал: «Дай пить, Титиний!» -
Как девочка недужная. О боги,
Как мог столь слабый духом человек
Опередить величественный мир,
Взять пальму первенства?
За сценой трубы и радостные клики.
|
|
Брут
Опять ликуют!
Не новыми ли почестями там
Осыпан Цезарь? Кажется, что так.
Кассий
Да, друг, по миру тесному шагает
Колосс, а мы, ничтожные людишки,
У исполинских ног его снуем
И для себя могил бесславных ищем.
Подчас наш рок от нас самих зависит;
Не жребий наш - мы сами виноваты
В своем порабощенье. Брут - и Цезарь!
Чем имя «Цезарь» лучше? Как случилось,
Что это имя громче твоего?
Напишешь их - они равно красивы,
Произнесешь - равно приятен звук,
А взвесишь - равен вес. При заклинаньях
Откликнется на оба звука дух.
Во имя всех богов, прошу, скажи:
Какою пищею питался Цезарь,
Что вырос так? Век, опозорен ты!
Рим, оскудел ты благородной кровью!
Бывал ли со времен потопа [4] век,
Прославленный одним лишь человеком?
Кто мог доныне, говоря о Риме,
Сказать, что одного лишь человека
В своих стенах широких он вместил?
Пространства в Риме и теперь довольно,
Когда в нем есть один лишь человек.
О, ты и я - мы от отцов слыхали,
Что жил когда-то Брут: он предпочел бы,
Чтоб вечный дьявол в Риме воцарился,
Лишь бы не новый царь.
Брут
Что любишь ты меня - не сомневаюсь,
И догадался я, к чему ты клонишь.
Как я смотрю на это и другие
Дела - узнаешь позже. А покамест
Позволь мне дружески тебя просить -
Не торопи меня. Что ты сказал -
Я взвешу; что ты скажешь - со вниманьем
Прослушаю. Мы час найдем для встречи
И обсуждения столь важных дел.
Но помни, благородный друг, одно:
Брут предпочел бы селянином стать,
Чем сыном Рима быть, когда такие
Грозят нам злые времена.
Кассий
Я рад,
Что слабый голос мой из Брута высек
Хоть столько искр.
Брут
Окончен бег. Идет обратно Цезарь.
Кассий
При их приходе тронь за тогу Каску:
Он желчно, как всегда, расскажет нам,
Чем этот день особенным отмечен.
Возвращается Цезарь со свитой.
Брут
Я так и сделаю. Но погляди:
Пылает гневом Цезаря чело,
Другие на побитых слуг похожи,
Кальпурния бледна, у Цицерона
В глазах тот огонек, каким они
Горели в Капитолии, когда
С ним в спор вступал какой-нибудь сенатор.
Кассий
Нам скажет Каска, что случилось там.
Цезарь
Антоний!
Антоний
Что скажешь, Цезарь?
Цезарь
Вокруг себя людей хочу я видеть
Упитанных, холеных, с крепким сном.
А этот Кассий кажется голодным:
Он слишком много думает. Такие
Опасны люди.
|
